Рок. И посох в песках оружие - Юрий Швец

– А где они сейчас? – не сдержался от вопроса Антоний.

– Центурион Массилий, остался на корабле Карталона. А Кассий Кар… Он одно время был в корпусе на Эрике… Но, вот куда он делся потом, не знаю!

– Ну, а как, ты, оказался в корпусе? Ведь ты же был на корабле? – Бриана очень сильно заинтересовал рассказ Сапфона. В его голове прокручивались невероятные приключения, кои испытали его соотечественники и идущий рядом с ним Сапфон.

– После прибытия из Туманного острова, я участвовал в битве при Дрепане. Эта была искуснейшая победа, в которой мне посчастливилось участвовать! Там я был ранен. Стрела пробила мне бок, и я оказался в лагере Эрика на излечении. Карталон уплыл в новые скитания, а я остался с Гамилькаром.

– Сапфон, ты послужил обоим Баркидам, кто из них более талантлив? – Спросил почему-то Антоний.

Сапфон задумался…

– Это очень трудный вопрос, – начал свой ответ он, – Карталон, хоть и старше, но более чувственен и сентиментален! Но он очень хорошо, просто страшно хорошо, владеет оружием! Гамилькар плавает мало, только для какой-нибудь операции, которую разработает и выполнит замечательно и блестяще! Оба они яркие личности! И отдать кому-либо предпочтение, я не могу! – Закончил свои рассуждения Сапфон…

…В это время, отряд вошёл в пространство длинного коридора, лежащего меж цепи различных по высоте холмов… К Сапфону и Антонию, приблизился вчерашний гонец.

– Вон за тем, холмом, откроется вид на Утику! – проинформировал он.

– Надо прибавить шагу! Скоро рассвет! – заметил Сапфон…

Глава 10

Гамилькар, получив права протектора над Карфагеном, быстро, без отлагательств, начал осуществлять ряд мер по обороноспособности города. На, недавно, воздвигнутых стенах, возобновили дежурства стражники и дозорные наблюдатели. Стража была создана из отрядов Священных отрядов, который Гамилькар набрал из казарм Бирсы. В городе было вновь сформировано ополчение, для отражения возможного нападения одной из армий мятежников. Гамилькар добился, чтобы были открыты все оружейные кладовые холма Бирсы. Он забрал оттуда всю тяжёлую конницу и слонов, под своё начало и отправил их с Теоптолемом в лагерь к Бриану. Барка со всей свойственной ему энергией, запустил все механизмы обороны торговой республики, которые дремали – или по недалёкости совета суффетов, или по растерянности его же, в свете внезапно всплывших угроз…

Собрав требуемую сумму выплат всему своему корпусу и наёмникам гарнизонов, он отправил гонцов к Матосу и Спендию, с просьбой отпустить Гиксона и его командиров в обмен на обещанную им сумму выплат. Через гонцов, Гамилькар дал слово, что выполнит все условия договора и в случае выполнения и его просьбы мятежниками, стороны могут разойтись без войны, и даллее, он препятствий их удалению из Африки чинить никому не будет…

До этого, в город прибыли гарнизоны городов Сицилии и конница Теоптолема. Теоптолем, тут же, отправился в родовой дом Баркидов. Дом был полон людей. Гамилькар, как протектор, теперь должен был заниматься не только обороной города, но и различными тяжбами города.

– …Все, что нам нужно, это небольшой конвой, для провода кораблей загруженных воловьими шкурами собранными городами Сицилии, ещё до наступления мира! – Просила его делегация цеха кожевенников, – Мы оставили свой груз в Гераклее и Акраганте. И теперь надо его доставить сюда!

– А что же Вы, не перевезли его, вот с этой партией, везущей гарнизоны Лилибея и Солунта? А ещё один конвой вёз конницу Теоптолема?

– А мы подошли к высокомерному греку! Но он сказал, что занимается сейчас людьми и «Ваш шкурный интерес», как он выразился у него – вот где! – один из членов делегации показал жест ребром ладони, приложив ее к шее.

– Узнаю Теоптолема! – засмеялся Гамилькар, – Сколько там примерно шкур?

– Шкуры есть выделанные и необработанные! А есть уже приготовленные, склеенные для монтажа доспехов! Все можно погрузить в десяток транспортников! Но нужна флотилия конвоя! Ты сам знаешь, Гамилькар! Пираты не дремлют во Внутреннем море!

– Да. Шкур многовато! – задумался Гамилькар, – Слишком богатый подарок для «волчьих сынов»! Бросать жалко! Если их оставить, римляне быстро их приберут к рукам! – Он снова повернулся к кожевенникам, – Хорошо, идите к Диархону, скажите ему от моего имени, чтобы отправил с вами 10 пентер прикрытия!

– Клянёмся мудростью Милгарта! Ты – Великий стратег Гамилькар и разбираешься в выгоде нашего города! Не то, что высокомерные греки!… – Кожевенники, довольные разрешением их вопроса покидали дом Гамилькара, они торопились в гавань, чтобы ещё сегодня отправить транспорты за грузом…

Гамилькар, отдав ещё кое-какие распоряжения, городским магистратам, заполнившим его дом, вышел в сад. В саду благоухали реликтовые растения родового гнезда Баркидов, их запах навивал его на воспоминания. Этот аромат, источаемый сплетёнными изгородями растений, цветущих и расцветающих, создавал по замыслам садовников, живую беседку, где можно было отдохнуть жарким, солнечным днём. Здесь, разместилось все семейство Гамилькара… Гамилькар обвёл глазами всех присутствующих в беседке, кроме взрослой прислуги, помогающей присматривать за детьми, среди детей выделялась белокурая, статная женщина. Все дети, а их было не меньше семи, весело играли и с ней и с присматривающими домочадцами. Гамилькар засмотрелся за их игрой, с его лица не сходила улыбка, а мужественное сердце обмякло и наполнилось счастьем и радостью… Он краем глаза заметил тень, скользнувшею у него за спиной и спрятавшуюся за кустом роз… Прошло мгновение… Гамилькар резко обернулся и поймал тень, появившеюся из-за куста…

– Вот он разбойник! – засмеялся он, подняв на руках, мальчика лет семи, – Ганнибал, ты почему не со всеми?! Гасдурбал с сёстрами, не берут тебя в свои игры?

– Нет! – смеялся, от щекотки, мальчик, – Мне неинтересны их игры! Они сажают сад, с тётушкой Иолой! А мне хочется играть в гоплитов!

– А сын, Иолы, Ольвий? Он тоже сажает сад? – смеётся Гамилькар.

– Нет, он один играет со мной! Он сейчас прячется и готовится отражать моё нападение! Скоро я пойду его искать! – отвечает Ганнибал.

– Вот оно, что? А почему ты не прячешься, Ганнибал? – Гамилькар ставит сына на землю и треплет его тёмные волосы.

– Потому-что, мы с Целием, разработали целую систему маскировок и они меня никогда не найдут! – совершенно серьёзно, не по-детски, говорит мальчик. В его голосе звучит разочарование.

– А что же, Целий, не обучит этому искусству и Ольвия? – спрашивает Гамилькар.

– Целий говорит, что ему это не пригодится! – отвечает Ганнибал.

Ганнибал становится серьёзным.

– Что он имеет в виду? – спрашивает он, глядя на сына. Но тот не отвечает, а устремляется куда-то вглубь сада и Гамилькар, поддавшись вновь налетевшему душевному порыву, ещё раз подхватывает его и прижимает к своей груди… Счастье отца переполняет его… Он медленно опускает сынишку и тот скрывается за кустами роз…

«– Мне кажется, Кларисса, я никогда не смогу отомстить квиритам за твою смерть и смерть Магона! Это сделаешь ты сама! И месть твоя уже растёт!» Гамилькар провожает взглядом мелькнувшую тень мальчика, бегущую по саду, с деревянным мечом в руке, и поворачивается ко всем остальным.

– О, я смотрю, наш сад преображается и расширяется! – говорит он, приближаясь к ним, – Здесь никогда не росли такие красивые кусты! – Гамилькар улыбается и целует дочерей в щеки, сына Гасдурбала треплет за плечо, – Иола, ты волшебница! Насажать столько кустов!

– Это не я одна, все мы копали, а потом рассаживали орхидеи и розы, которые распустили новые побеги! – отвечает белокурая женщина, улыбаясь Гамилькару.

– А наша маленькая гостья, Ольвия? Что посадила эта красивая девочка? Должно быть, цветок, под стать красоте ее самой! – Гамилькар поднимает и целует светловолосую девочку. Она весело смеётся и показывает на куст роз.

– Вот этот! – девочка держит в руке ещё один побег, – А этот посажу здесь!

– Ну, ты, Ольвия, настоящая садовница! Я жду и не дождусь, когда увижу ваш сад, где живете вы вместе с мамой и папой! Там наверно красиво, как в саду Богов?

– А папы дома нет! – говорит вдруг девочка, – Он уплыл в море!

– Да, я знаю, Ольвия! Мы его все ждём! – Гамилькар ещё раз целует девочку в щеку.

– Папа, а я посадил куст роз! Вон там, около аллеи! Но, ещё хочу посадить нарциссы, так любимые мамой!

Гамилькар взглянул в глаза Гасдурбала. Этот ребенок поражал его! Поражал своей преданностью памяти матери! Он помнил о ней почти все мелочи – ее любимые шутки, ее любимые игры, ее любимые цвета одежды… И теперь, выяснилось, что он ещё помнил любимые цветы Клариссы… Гамилькар прижал сына к своей широкой груди.